Ровена Монд

Люцифер. Познание.

Люцифер, информационная структура, один из ликов Дьявола, «дух гордости» и, одновременно, в некоторых учениях — покровитель познания и аспект Воздуха. Как это вообще совместимо и почему Люцифер? Потому что гордость, сомнение и познание с точки зрения мага — это один и тот же механизм. А миф о падении Люцифера является одним из проявлений миф ологемы запретного познания (как, например, миф об Икаре, о вавилонской башне или сказка о Снежной королеве). Следите за руками, начнем с конца.

Отказ от претензий пользователей

Мне неизвестно, как устроена Вселенная. И я не собираюсь за неё решать. Любое предположение, которое я делаю, было вынуждено и необходимо, чтобы наладить мой личный диалог с ней. Если этот диалог созвучен кому-то, кроме меня, из этого не следует, что мы правы, а другие — нет.

Мы все являемся наблюдателями. Единственное правило, которое должен соблюдать наблюдатель в диалоге с миром — это оставаться честным. Слова «я знаю, как устроен мир» — ложь. Возникают вопросы: как возникло это знание, что дает уверенность в нем? Задавая их и отвечая, раз за разом, придешь к пустоте — никаких оснований нет.

Соблюдая честность, я пришла к выводам, которые отлично описывает притча про чёрную овцу: «В Австралии есть как минимум одна овца, чёрная с одной стороны». Есть наблюдение. Наблюдение дано сознанию через интроспекцию, это что-то вроде повторения при невозможности увидеть оригинал. Наблюдение подвергается трактовке — что мы пронаблюдали, как мы это назовём и почему это произошло. Различать наблюдаемое и трактовку важно, чтобы не перепутать происходящее с иллюзией.

Но ни наблюдение, ни трактовка не отвечают на вопрос «как на самом деле устроен мир?». Они дают другое — выстраивание действий по отношению к миру и оценку обратной связи. Наблюдение — это единственное, что доступно сознанию, а трактовка — единственный доступный инструмент, и любое получение новых знаний должно начинаться с того, чтобы обозначить правила получения знаний. Правила игры, в которой не будет судьи и оценок, не будет подведения итогов в конце, не будет выигравших (зато будет много проигравших) — в общем, попытайтесь построить башню в Хаосе. Этот процесс называется познанием, а результат смешения трактовок, наблюдаемого и реальности полностью описывается XVI арканом.

Абсолютное знание и сомнение

Предположим, что существуют конечные знания о том, как устроен мир. Свод правил, каким-то образом определяющих работу Вселенной, которые у неё не отнять — они были с самого начала. С момента зарождения, а может, и как причина зарождения. В каком виде такие законы могут существовать — это другой, интересный вопрос, который привел меня к выводу о том, что сциентисты являются объективными идеалистами, а сам по себе сциентизм — классическое учение правой руки.

Назовем такое знание абсолютным. Выше него уже ничего быть не может, и оно задает все законы — хоть природы, хоть нравственности (всё-таки «нравственные законы» обусловлены социумом, психикой, культурой — явления, которые вполне себе существуют и у которых есть свои законы). В таком случае наука — совершенный инструмент, чтобы их открыть, а после того, как они станут известны, мы получим совершенный инструмент управления Вселенной и универсальные правила жизни — вот в этом случае наука является спасителем или же путем спасения. Соблюдая правила научного познания (сравните с заповедями), человек откроет конечные законы и обретет вечное счастье.

W.: Я бы тут добавил пару предложений про сходство с концепцией сотериологии как таковой в явном виде (косвенно уже есть, но это мне понятно, а не обычному читателю).

Я не выступаю против науки. Более того, являюсь её служителем, изучаю правила, по которым работает научное познание, думаю об их совершенствовании, и считаю научный способ проведения наблюдений и создания трактовок, к которому мы, наконец, пришли, одним из самых совершенных — относительно всего остального. Речь сейчас только о предположениях о том, как устроен мир, на уровне философии.

Просто предположим, что абсолютные законы существуют. В таком случае они являются ни чем иным, как богом. И вот тут нам становится не важно, обладает он своим сознанием или нет, в каком виде он вообще существует, изменчив он или постоянен. Это структура, которая определяет всё остальное по одному пути, и она вполне может быть безвольным и беспощадным набором формул. В таком мире задачей каждого разумного существа будет подчиниться этим законам, ведь их нарушение будет приводить к катастрофе — от разрушения мостов до разрушения личности. Я не вижу смысла в иных определениях бога или Абсолюта, потому что это самодостаточно описывает ту структуру, которую представляют себе многие религии (но не все — в конце концов, слова это просто слова, а мы ищем не слова, а идеи). А еще тут возникают другие занятные вопросы — вроде того, что, если есть бог как воля, то есть законы, его определяющие, а значит, они превыше самого бога.

W.: Я не раз встречал учёных, которые по сути верят в некое предопределение – мол, если мы знали бы всё, то всё могли бы вычислить. Эдакая механистическая картина мира. Что удивительно – это им не «жмёт». Я бы не смог жить, оставаясь адекватным, в таком мире, где всё предопределено, а им нормально. Странный выверт психики.

Зафиксируем умозрительный абсолютный закон на одной стороне полотна и займемся другой — так будет понятней. На другой стороне воображаемого полотна будет —

Познание и отсутствие опоры

Знания о том, как устроены какие-то явления (наблюдаемые или приравненные к реальности — в данном случае не важно) — это своеобразная карта, набор правил. Чтобы узнавать новое, его нужно расширять. Набор этих правил держится на предположениях, которые сделаны вынуждено (в халтурных случаях — и произвольно), но которые невозможно обосновать (даже если тот самый абсолютный закон существует — мы же к нему ещё не пришли, не так ли?).

Обратите внимание на ещё один занятный парадокс: если абсолютный закон существует, то прийти к нему можно абсолютно же правильными правилами изучения законов. Но пока абсолютный закон не открыт, нет какой гарантии, что этот инструмент совершенный, а значит, нет гарантии, что закон, к которому он приведёт в конце, будет тем самым абсолютным законом.

Чтобы узнать что-то новое, нужно постоянно задавать вопросы природе и пытаться объяснить её поведение. Рано или поздно мы натыкаемся на явления, которые старая «карта» уже объяснить не может — она была основана на совсем других предположениях. Чтобы идти дальше, надо усомниться в них.

Вообще-то современная наука уже давно построена на сомнении. «Что я знаю, и почему я думаю, что я это знаю. Почему я верю в то, во что я верю» — отличная фраза из «Методов рационального мышления» Юдковского, мантра рационалиста.

W.: Если «знаю, почему я верю» — это уже НЕ вера. Ну и у Юдковского именно рациональность, а не разумность — если кто будет читать, то осторожнее, не вляпайтесь.

В тот самый момент, когда ум уверен, что нашел самые верные основания и законы, он перестаёт искать новое и перепроверять старое. Он начинает жить трактовками, заслоняя ими реальность и подгоняя под них свои наблюдения. Это жизнь в иллюзиях, на этом моменте познание прекращается.

И наоборот, пока остается возможность отбросить любую идею, отражение реальности в зеркале не заменит собой реальность, даже если она остается доступной только через зеркало.

Познание — это сомнение. Сомнение — это разрушение, порождённое жаждой новых знаний. Я представляю себе это как зияющую голодную пустоту — не слишком благостная картина, но такими мы на самом деле и являемся. Познание ищет нового, разбирает его на части, строит предположения, разрушает их и снова строит. Это процесс вечного беспокойства. А если при этом быть последовательным и сомневаться до конца, то в этом процессе отсутствует опора — ум завис в пустоте и, пустой и голодный сам по себе, пожирает мир. В образах демонов познания во всевозможных играх и книгах этот момент отлично передан.

Получается, что познающий вынужден отказаться от опоры. А существование абсолютного закона — где-то там — предполагает, что опора есть или хотя бы может быть найдена. В итоге получаются две разные мотивации познавать — поиск опоры и сомнение в опоре, чтобы она переставала ограничивать доступ к новым знаниям.

Отсутствие опоры и гордость

Независимо от того, есть абсолютный закон или нет, как я уже написала выше, познание не имеет совершенного инструмента при условии, что абсолютный закон еще не найден, а значит, он и не может быть найден. Поэтому доступное нам познание является буквально полетом по пустоте. Опоры в виде универсальных законов или абсолютно точных правил мышления нет ни у кого. В том случае, когда опоры нет или даже ещё пока нет, нет универсальных правил жизни — нет и того, на что можно скинуть ответственность за собственные действия. Нет почвы под ногами. Нет указателей. Чтобы спокойно существовать в таком вот хаосе, нужен разум, которому комфортно существовать без опоры и руководствоваться только своими наблюдениями, предполагая неабсолютными (читай — неопределёнными) в основе даже их. А если для разума это естественно, он к этому и стремится.

W.: Неудачное выражение: из понимания неопределённости не следует стремление к таковой. Наоборот: разум стремится к уменьшению неопределённости, но понимает, что это бесконечный процесс.

Теперь представим себе ум, который стремится к познанию «просто потому что». Его не устроит окончательный ответ на все вопросы, потому как акой ответ прекратит сам процесс. Поэтому он продолжает сомневаться и разрушать те барьеры, которые начинают поддаваться разрушению.

Вернемся к абсолютному закону. Если он есть, есть «совершенное внешнее знание», то ум — тот самый, который стремится к познанию из внутреннего голода, а не ради поиска опоры — будет вынужден признать его и завершить процесс. Это вызывает естественное сопротивление.

Дальше — больше. В реальной жизни полно идей и моделей, которые заявляют о себе, что они-то самые и правильные и нужно принять их, отказавшись от себя. На каком-то этапе нормально быть совершенно уверенным в чем-то, но тот самый голодный ум будет подвергать их сомнению, и, обнаружив новые прорехи, пробиваться сквозь них. Ему не то, что не нужна опора — он буквально нуждается в её отсутствии. Именно это качество является гордостью.

W.: Тут речь идёт о гносеологии, хотя и с оттенком психологии, но гордость – это вообще строго психология. Я бы сказал, что такая развитая психика не нуждается в «костылях» «истинноверных» шаблонов, опоре на них. Она привыкла парить в Бездне, иногда даже наощупь… но при этом для формирования Личности как системы опора нужна, но — для транцедентальной функции по Юнгу. Вот для сатаниста Сатана — он прямо по Гёделю: доказать нельзя, но понятие базовое.

Гордость лично я определяю как инстинкт самосохранения Личности (для чего она, соотв., должна быть).

Такая вот гордость — жизненно необходима, чтобы нормально существовать при условии отсутствия опоры. Речь идет ведь не только о рациональном знании, а об образе мира вообще. Который включает в себя и образ «Я», и способы действий, и отношения с другими людьми; всё, что мы имеем — это просто информация. Мы выходим на дихотомию между гордостью разума и существованием абсолютного закона — абсолютного образа мира. Они оказывается несовместимы. Более того, именно это и есть дихотомия Абсолюта и Хаоса, обоим позициям лучше всего подходят именно такие имена.

Мифический аспект

Всё это рациональное построение может быть передано и на языке мифов. Мифологема запретного познания больше всего известна в христианских мифах (в том числе неканонических) — там она повторяется как минимум в трёх мифах — о грехопадении, о восстании Люцифера и о Вавилонской башне. Еще один известный миф — миф об Икаре, и, в дополнении к нему, о колеснице Гелиоса. Для профанской трактовки (она тоже справедлива) — это миф о претензии на слишком многое из-за собственной гордыни, что влечет к сокрушению более могущественной высшей силой, закону Вселенной, которому было бы мудро подчиниться. В реальных обществах вместо закона Вселенной выступает любая власть — от родительской до государственной, и она призывает к смирению.

W.: Тут важно отличать гордость от гордыни.

На самом деле это мифологема о любом кризисе, о взрослении (здесь отчасти она пересекается с мифологемой потерянного рая и мифом страшного суда), о смене парадигм. Но для мага это ещё и прорыв к знаниям, которые были закрыты в текущих условиях, в текущих парадигмах и по текущим правилам игры. Его голод, его гордость настолько сильна, что он просто не может не рваться вперед, а что происходит дальше… трактовки мифов потому и различаются, что происходит несколько возможных событий.

В мифе о Люцифере сопротивление Абсолюту совершенно очевидно. И так красиво получилось, что в этом народном имени ключевому герою, носителю архетипа мага, дали имя Утренней Звезды, которая встает на востоке перед самым восходом солнца и символизирует собой приход нового дня, новой эпохи, новой парадигмы, которую приносит познавший и снова отправляется в ночь. Его восточная позиция прекрасно сплелась со стихией воздуха, которая связана с информацией и с вероятностным хаосом. Можно сказать, символы случайно сплелись в новый миф, с точки зрения истории культуры, а вот с точки зрения оккультизма — вполне себе притянулись друг к другу, когда для этого появилась причина.

W.: Я бы тут добавил, что в старой, божественной парадигме сопротивление Абсолюту не просто бессмысленно, но невозможно в принципе. Но Люцифер смог. Что символизирует.

2021